Посмотрел сегодня Death Proof. Пожать руку и сказать "спасибо" (большое и человеческое) хочется Квентину Тарантино за концовку - очень необычна и даже может показаться дикой.

А всё же после некоторого замешательства при надписи The End можно невольно рассмеяться, настолько она оказалась логичной и притом неожиданной. Пожалуй, мы привыкли к нравоучительному кино, где ставится определённая проблема, а в конце чаще всего делается вывод.

Тарантино и Родригез ("Планету страха" я ещё не смотрел) сняли фильм, подтверждающий лозунг "кино для кино", "искусство ради искусства". По-моему, это важный виток в развитии киноиндустрии, хотя массовым такое кино вряд ли скоро станет.

И, кстати, чего все прицепились к переводу "доказательство смерти"? Ругать его могут лишь люди, которые английский изучали (или даже не), но с технологией перевода и запуска в прокат фильмов незнакомы.

Вообще зря этот фильм позиционируют как треш...

Культовый режиссер вошел в жюри фестиваля, с которого когда-то начинал Культовый режиссер 90-х Квентин Тарантино в полной мере может почувствовать себя патриархом американского кинематографа.

Его пригласили в жюри американского фестиваля независимого кино Санденс Sundance («Солнечный танец»). Жюри будет оценивать игровые картины. Это приглашение носит несколько символичный характер. Дело в том, что премьера "Бешеных псов", дебютной режиссерской работы Тарантино, состоялась именно на фестивале Санденс Sundance в январе 1992 года. Так что Тарантино в некотором роде "отдает долг" фестивалю, вывевшему его "в люди".

Этот фестиваль – юбилейный, тридцатый по счету. Он был основан актером и режиссером Робертом Рэдфордом. Впервые он прошел в 1978 году. В этом сезоне фестиваль Санденс пройдет в штате Юта 17-27 января 2008 года.

Статья акулы пера Романа Волобуева про Килл Билл-2. Может быть, патетично немного, но, на мой субъективный взгляд, лучшее из всего, что я читала о Квентине Тарантино, придадлежит ему. А как речь-то говорит! По пыльному проселку мчится Ума Турман - самая опасная дама на свете. Загнав до смерти свойский старый транспорт - забавный пикап с неприличным названием, она пересела на что-то хищное и гоночное.

Глаза ее - белые от ненависти, черные губы кривятся, пересказывая краткое содержание первой серии: я шла напролом, я сеяла смерть, и это было хорошо.

Ее светлая челка бьется на ветру, и, когда приходит время, слова "Билл" и "убью" она выплевывает в зал с таковой силой, что вступительные титры оказываются не нужны - довольно к образовавшемуся в ушах звону добавить: "Часть вторая". Самое замечательное, что весь тот самый шок и трепет, которые нагоняют на зрителя первые минуты "Килл Билла - 2", есть чистейшей воды ложь зрения и чувств.

Второй том тарантиновской дилогии о чести и мести - вещь нарочито неспешная, тихая, с игрой на беззвучной флейте и разговорами, всего ничего похожими на пижонские словесные ладушки, в которые игрались герои "Бешеных псов" и "Криминального чтива". Фигурантов смертельного списка Невесты, на который, как на клинок меча, нанизана история, осталось трое. В конце же пути ждет Билл - родитель и учитель, моралист и негодяй, живущий без охраны в съемном бунгало, где самурайские мечи соседствуют со стиральной машинкой и икейским кухонным гарнитуром.

Кульминационный поединок с ним, к которому героиня и зрители готовились не единственный год, - этот поединок длится в районе трех секунд. Перерывчик между выходом двух серий позволил всем желающим нагородить разных увлекательных версий насчет того, чем и как все должно кончиться. Большинство из них вторая количество разбивает в пыль, и надобно сказать, ещё ни при каких обстоятельствах крушение собственных теорий не доставляло столь удовольствия.

Начальный "Килл Билл" казался гимном абсолютной справедливости, звучавшим идеально в унисон с фонтриеровским "Догвиллем".

Второй серией Тарантино показывает, отчего он несомненно любимей и лучше всех триеров мира - он стоит на незыблемо гуманистических позициях и свято верит: на свете есть что-то поважнее справедливости и аз воздама - и это, извините, любовь.

Суперпопулярный Тарантино, супротив которого в настоящее время рискуют возвышать звук только забубенные фундаменталисты, тем не менее остается одним из самых недопонятых современных режиссеров.

Его вклад в мировую культуру по-прежнему квалифицируют, пользуясь его собственной развеселой терминологией, как one big fucking joke - чистый стеб, пляски на костях и даровитый цинизм без причины.

Тем временем как раз он вбивает осиновый кол в резиновое сердце постмодерна - кладет радикальный финал торжеству формы над содержанием и прочими сомнительными прелестями, которыми люди искусства тешились со времен Оскара Уайльда. В сущности, противостояние гениального Билла и желающей оставить в домохозяйки Невесты - это и есть схватка между миром красивых эстетических построений и простыми жизненными ценностями, между старой безнравственной красотой и новой искренностью.

Как положено главной битве, происходит она в сердце режиссера, и Тарантино, как и его смертоносная героиня, по уши влюблен в своего главного врага. Никого на экране в прошлом не убивали с таковый нежностью. Ни один кинозлодей, перед тем как сделать шаг навстречу смерти, не одергивал курточку жестом третьеклассника, позирующего для парадной фотографии, и не спрашивал: "Ну? Как я выгляжу?"

Ни один кино о справедливой расплате за злодеяние не кончался на эдакий как пить дать счастливой, но совместно с тем и недоуменной ноте, как кончается "Килл Билл" - дурацкой и пронзительной песней Малькольма Макларена, вопрошающего: зачем никто не сказал, что будет столько слез и боли? Мощная синефильская платформа, на тот, что выстроена дилогия, - все это немыслимое кружево из отсылов к любимым фильмам - стоит отдельного длинного разговора и сообща с тем безупречно не стоит его.

Конечно, здорово знать, из какого фильма взялся несусветный пожилой человек Пай Мей, преподающий Невесте "технику взрывающегося сердца", и почему Билла играет именно Дэвид Кэррадайн.

Полезно быть в курсе, кто такая Беатриче, что был на свете этакий режиссер - Сержо Леоне и что маленькая дочь Невесты смотрит перед сном "Убийцу на службе сёгуна" - самый-самый жестокосердный и, наверно, что ни на есть дюжий фильм о родительской любви. Но более того если не иметь в распоряжении обо всем этом понятия - хуже не будет.

Перемалывая и утилизуя все, что видел в жизни - трэшевый америкосский кинематограф, боевой азиатский, вестерны и шведское садо-мазо, - Тарантино действует по абсолютно шекспировскому принципу: присваивая чужие находки, он поднимает их на высоту, которая не снилась их авторам.

Переставляя слова и образы, придуманные другими, находит им идеальные местоположение и толк - так ладный снайпер, выбирая момент для выстрела, может изловить промежуток между ударами сердца.